U2. Арена на ваших условиях (Статья в "Rolling Stone", №64)

Автор: Брайан Хайатт
"Rolling Stone", №64

Говорящие космонавты, две сотни грузовиков и семьсот пятьдесят тысяч долларов в день - RS встретился с U2 на стадионах Чикаго и Загреба, в масштабе которых политизированный рок ирландцев обретает нужные пропорции

Ирландский космический корабль совершил посадку посреди футбольного стадиона Чикаго. Стоя под черным как смоль ночным небом, главный пилот этого летательного аппарата выкрикивает в микрофон приказы - один безумней другого. «Включайте космонавтов! - требует Боно, и эхо разносит его голос по пустой арене. - Хорошо бы убрать Шинейд из первого двустишия. Сверхзвуковой удар должен затухать втрое быстрее - разница должна чувствоваться сразу». До первого с 2005 года стадионного концерта U2 в США остается чуть меньше суток - с точки зрения Боно, это лучший момент, чтобы откорректировать программу шоу. Сейчас он зациклился на песне под названием «Your Blue Room», созданной в рамках сайд-проекта группы и Брайана Ино Passengers. U2 никогда не исполняли ее вживую, но теперь упорно стараются превратить мрачноватую балладу в запоминающийся номер, где, помимо прочего, задействована запись вокальной партии Шинейд О'Коннор, а также видео‑ и аудиотреки с Международной космической станции. «Считай, что нам крупно повезло, - говорит мне менеджер U2 Пол Макгиннесс. - По крайней мере, они не транслируют песню прямо из космоса». Сцена, на которой выступает группа, так велика, что ее можно разглядеть даже с самолета. В целом она напоминает фантастический замок, оснащенный четырьмя металлическими когтями. Благодаря подвижным рампам, постоянным выбросам дыма и мириадам огней конструкция кажется живым организмом. Здесь даже видеомонитор умеет показать себя: он сжимается и разжимается, словно игрушка «слинки», издавая при этом такой звук, будто на стадион залетел целый рой пчел.

До сих пор репетиция шла своим чередом: группа успешно отыграла перед пустыми креслами первую часть своего выступления, рассчитанного на два с половиной часа. Шоу, обкатанное в ходе двадцати четырех европейских концертов, открывают четыре песни с последнего альбома «No Line On The Horizon», после чего музыканты обращаются к своим старым номерам. Однако на песне «Your Blue Room» дело стопорится. Кульминационный момент номера предполагает появление на огромном цилиндрическом экране бельгийского космонавта Франка Де Винне, парящего в невесомости и декламирующего слова песни. Однако пока все это больше напоминает кашу из человеческой речи и спецэффектов. «Не самый приятный момент», - заявляет Боно и требует кофе, чтобы немедленно вернуться на сцену и дальше отрабатывать злополучную песню. Прошлым вечером его товарищи по группе уже потратили на нее не меньше часа и понимают, что сегодня им тоже не удастся легко отделаться. Пока техники доводят до ума звуковые эффекты и видео, Боно пытается усовершенствовать саму «Синюю комнату», прямо на ходу меняя текст и мелодию.

«Каждый вечер семьдесят тысяч человек ждут Боно, как дети - Санта-Клауса, - говорит его давний шоу-директор Вилли Уильямс. - Неудивительно, что последнее слово всегда остается за ним». Другие участники U2 реагируют на рвение своего лидера с разной степенью иронии. Посовещавшись о чем-то с Уильямсом, ударник Ларри Маллен заявляет с кривой усмешкой: «Ну правильно, если что-то еще не сломано - нужно обязательно это сломать». Музыканты, затевающие крупнейшее рок-шоу в истории, чувствуют себя так же естественно, как какой-нибудь клерк у себя в офисе. За тридцать три года, миновавшие с тех пор, как группа впервые собралась на кухне в доме родителей Маллена, она достигла всего, что могла. «Учитывая все затраты, особенно на транспортировку, мы сейчас на пределе своих возможностей, - признает Эдж. - С таким размахом мы еще никогда не выступали».

Песня «Your Blue Room», по словам Тома Крюгера, отвечающего за видеосоставляющую выступления, «связывает шоу воедино». Виды Вселенной напоминают об энтузиазме, сопровождавшем начало освоения космоса, а съемки Земли с орбиты заставляют задуматься о сегодняшних проблемах, таких как СПИД в Африке и политическая ситуация в Мьянме и Иране. «Your Blue Room» - явно не хит. Эта песня вообще далека от того, что принято считать стадионным роком. Чем дальше группа репетирует, тем тише и вкрадчивей она звучит. «Это очень важный момент, - говорит Боно. - Если песня не получится, у нас провиснет часть шоу». Тем не менее он готов рискнуть и исполнить ее во время первого же выступления в Чикаго, хотя товарищи уговаривают его дождаться второго концерта.

U2 пытаются заниматься искусством в формате футбольного стадиона и стремятся к тому, что сам Боно называет «интимностью с размахом». Подобные амбиции обходятся группе в $750000 за день, которые уходят на 170‑тонную сцену, 250 динамиков, 13 видеокамер, 200 грузовиков, вспомогательные конструкции из углеродного волокна, зарплату 400 работникам, обслуживающим шоу, а также на Шинейд O'Коннор и ролики с участием космонавтов. Кроме того, U2 пытаются доказать, что их последний альбом «No Line On The Horizon» как минимум не хуже прежних - несмотря на довольно вялые продажи. «Чем должны заниматься рок-музыканты? - вопрошает Эдж. - Сидеть сложа руки и довольствоваться доходами от концертов и продажи дисков? Или они должны идти вперед и пробовать что-то новое?».

Группа снова берется за «Your Blue Room», и на этот раз все встает на свои места: божественные звуки органа, меланхоличные клавишные Эджа, прожектора, высвечивающие пирамиду в ночном небе. Затем на экране возникает изображение солнца, встающего над землей - в унисон словам «sunshine, sunshine», с которых начинается следующая песня «Unknown Caller». Боно воодушевлен, репетиция продолжается. «Огромный шаг для такого маленького человека, как я», - вполне серьезно говорит певец.

По дороге в Чикаго U2 буквально на пять минут разминулись с Лилом Уэйном. Группа, которая во время американского тура базируется в Нью-Йорке, направлялась в аэропорт в Нью-Джерси,где рэпер и его свита тоже загружались в свой частный самолет. Собственный джет U2 в тот день находился на техосмотре, так что музыкантам пришлось лететь на арендованном. Борт выглядит роскошно даже по меркам Уэйна: вместо обычных кресел - бархатные диваны, стены обшиты лаковыми панелями. Кроме того, здесь имеется пара приватных кабин, в одной из которых я и ожидаю взлета, когда в проходе появляется чья-то фигура. «Билеты, пожалуйста», - говорит Боно. Музыкант с ног до головы облачен в джинсу, на переносице - очки с дымчатыми стеклами. Волосы на висках подстрижены по-армейски коротко - такое ощущение, что лидер U2 ежедневно подправляет прическу с помощью триммера.

Боно усаживается на плюшевый диванчик. Когда я сообщаю ему, что в аэропорту находится Лил Уэйн, он со смехом цитирует собственную песню «Kite» девятилетней давности: «The last of the rock stars / When hip-hop drove the big cars». «Надо бы немного пожужжать у него над головой, - хохочет Боно. - А потом покричать в окошко: «Шутка, шутка!». Правда, однако, заключается в том, что Боно со всей своей мегаломанией куда ближе к мэйнстримовым хип-хоперам, чем к рок-музыкантам, которые все больше замыкаются в своем узком мирке. «Мне нравится идея проницаемой культуры, где разные тенденции смешиваются и проникают друг в друга, - говорит Боно. - Джей-Зи - настоящий первооткрыватель. Он готов работать с инди-группами. Ему хочется заниматься тем, чего никто прежде не делал». «В эпоху, когда бал правят знаменитости, есть смысл задуматься, насколько на самом деле ценен этот статус, - продолжает певец. - Radiohead, Pearl Jam и многие другие группы, которые ничем не хуже нас, отказались от мира больших денег. И те же Pearl Jam только в выигрыше. Ты только послушай их новую песню «The Fixer»! Жаль, что не я ее написал».

Турне «U2 360°» доказывает жизнеспособность мэйнстрима и его мощь, заставляющую тысячи людей вытащить из своих ушей наушники, чтобы дружно подпеть музыкантам на стадионе. «Как долго это может продолжаться? Не знаю, - говорит Боно, когда речь заходит о все возрастающей популярности его группы. - Большинство людей счастливы в своих гетто, потому что там достаточно просторно. Но я все еще придерживаюсь старомодной идеи о том, что хорошее шоу - это больше, чем просто шоу. Оно всегда может стать чем-то необычайным».

Нынешний тур группы одинаково напоминает как избыточный во всех смыслах «Zoo TV Tour» образца 1992-1993 годов, так и «Elevation Tour», когда музыканты выступали на практически пустой сцене. «Мы создали шедевр, - заявляет Вилли Уильямс, который работал над концепцией «U2 360°» c 2006 года и неизменно сопровождает группу на всех выступлениях. - Это кульминация всего того, что мы уже сделали вместе с U2». В MacBook Уильямса хранится множество эскизов сцены, придуманной архитектором Марком Фишером. В одном из файлов содержится «колесо стиля», где каждый из вариантов сцены сопровождает эпитет: «куполообразный», «кинетический», «колючий», «остроконечный», «арочный», «скелетообразный», «упакованный». Однако с той точки, где находятся сами музыканты, все эти чудеса человеческой изобретательности не видны. Забравшись на сцену во время саундчека, я не обнаруживаю перед собой ничего, кроме открытого на 360 градусов пространства. Мощнейшая акустика (ничего подобного в истории еще не было) поднята над толпой и установлена на вертикальных опорах. Четыре независимых комплекта динамиков обеспечивают идеальную передачу звука - к примеру, барабаны Маллена и бас-гитара Адама Клейтона выводятся на отдельные колонки. «Вчера вечером кто-то спросил, нужна ли нам на самом деле вся эта машинерия, - говорит Клейтон. - Конечно, мы могли бы обойтись и без нее. Но работа в шоу-бизнесе предполагает, что вы должны найти путь к сердцам слушателей. А для этого людей приходится удивлять - тогда они будут открыты к восприятию».

За месяц до концерта в Чикаго U2 выступают в Загребе в рамках европейской части турне. Эдж запрыгивает в автомобиль, припаркованный на заднем дворе отеля, чтобы осмотреть достопримечательности, хотя в его распоряжении едва ли больше десяти минут свободного времени. Музыкант, по своему обыкновению, облачен во все черное: майка с геометрическим орнаментом, джинсы, кожаные «конверсы». На шее серебряная цепочка, на которой болтается лезвие с гравировкой «Don't mess» («Не мельтеши»). С 1997 года, когда U2 играли в разрушенном Сараево, они больше не бывали на Балканах. Эдж начинает щелкать камерой, чтобы запечатлеть виды города: конную статую короля Томислава, афиши концерта Патти Смит и Дэйла Уотсона, уличную барахолку. При виде выставленных под открытым небом вешалок с одеждой музыкант ностальгирует: «В моем детстве все пользовались прищепками. Интересно, а сейчас кто-нибудь покупает прищепки?».

Мы подъезжаем к служебному входу на стадион и паркуемся неподалеку от огромных белых тентов, в которых располагаются технические службы и столовые. Со стороны этот палаточный городок выглядит так, словно в город приехал цирк. Пожимая руки знакомым, Эдж поднимается на сцену, которая при свете дня выглядит до смешного помпезно. Музыкант приветствует своего техника Далласа Шу, получает из его рук свой «рикенбекер» и приступает к индивидуальному саундчеку. В невнятных звуках, которые гитарист извлекает из инструмента, я с трудом узнаю проигрыш из «Mysterious Ways» - впрочем, если пропустить их через усилители, этого будет вполне достаточно, чтобы поставить на уши целый стадион. Эдж настраивает гитару, без конца манипулируя тридцатью шестью регуляторами на своем пульте, а Шу педантично фиксирует их положение на цифровую камеру. Старается он, впрочем, напрасно: по признанию техника, его босс любит менять настройки прямо по ходу концерта.

Все шоу нынешнего тура начинаются одинаково: сцена погружена во мрак, из динамиков льется фрагмент никогда не выходившей песни «Kingdom Of Your Love» с хоровым пением и пульсирующим битом, а затем единственный софит высвечивает фигуру ударника Ларри Маллена, в одиночку исполняющего вступление к «Breathe». «Выходить на сцену в тот момент, когда на самом деле публика ждет Боно, - это потрясающе, - говорит Маллен, сидя рядом с палаткой-буфетом и ковыряя свой скромный обед, состоящий из риса и овощей. - Я ждал тридцать пять лет, пока мне доверят соло. Не скажу, что в эти минуты у меня захватывает дух, но ощущения к этому очень близки».

Маллен - явно не тот человек, которого толпа ожидает увидеть первым, да и песня, мягко говоря, не самая очевидная. «Каждый вечер я выхожу на сцену и пою «Breathe» людям, которые впервые ее слышат, - признает Боно. - Но я как-никак артист - я не стану петь песню, которая ничего в себе не несет и оставляет людей равнодушными. Новые песни отлично звучат вживую, и вообще это прекрасный альбом. Уверен, что потом о нем будут говорить: «Черт побери, да это же была революционная пластинка!».

По дороге в Чикаго Клейтон беспокоится о том, что американцы окажутся не так благосклонны к группе, как европейская аудитория. «Не знаю, стоит ли нам открывать шоу новыми песнями, - говорит он. - Это может быть рискованно». После двух концертов в Чикаго Боно признает, что «над шоу еще нужно поработать», и следующие две недели тура группа пытается перелопатить свой сет-лист так, чтобы сократить число новых песен и заменить «Breathe» на «Magnificent». («Что мне нравится в этих ребятах, так это то, что они крепко держатся за свои идеи - пока не придумают что-то получше», - говорит по этому поводу видеодиректор Крюгер.)

Единственный номер с нового альбома, который знают все, это «Get On Your Boots». Группа исполняет его в традиционной манере, без электронных спецэффектов, которые слышны на записи. U2 любят играть эту песню, но считают, что не стоило выпускать ее первым синглом (Эдж единственный по-прежнему защищает это решение). «Вживую она получается гораздо лучше, - говорит Клейтон. - Думаю, с этой песней возникла типичная для U2 проблема: мы так долго над ней работали, что в конце концов заигрались. Мы вложили в нее пять разных идей и всех запутали. Люди просто не понимали, что слышат». У Боно на этот счет свое мнение: «В «Get On Your Boots», в том виде, в котором она вышла на альбоме, много всего понамешано. Отчасти это клубная музыка, отчасти инди-рок. Но люди не ждут от U2 клубной музыки. Им подавай «Vertigo». В прошлый раз, когда мы попытались сделать нечто в этом роде - я имею в виду «Discotheque» с альбома «Pop», - им тоже не понравилось». Это не мешает певцу каждый вечер бросать вызов публике и исполнять песню «I'll Go Crazy If I Don't Go Crazy Tonight» в версии, сделанной в духе LCD Soundsystem, и менять ее почти до неузнаваемости.

Идея пришла Боно в голову во время репетиции в Барселоне, когда он забрался на верхний ярус стадиона, посмотрел оттуда на сцену и понял, что программу нужно дополнить песней столь же футуристической, что и декорации. Новая версия нравится даже Маллену, который обычно противится подобным идеям, - не в последнюю очередь потому, что Ларри в результате получил возможность исполнить барабанное соло, предваряющее электронный бит. А больше всех эту композицию любит Клейтон: в ней использован сэмпл, сделанный на основе его партии, которую другие участники группы поначалу забраковали как слишком «кудрявую».

В Европе все идет хорошо, но группа опасается исполнять «I'll Go Crazy If I Don't Go Crazy Tonight» перед американскими поклонниками. После выступления в Загребе Маллен и Боно обсуждают, не начать ли им со стандартной версии песни и только потом переключиться на ремикс. «Мне кажется, так будет гораздо лучше, - говорит мне Маллен. - Особенно если учесть, что это один из центральных моментов шоу». Однако в конце концов группа решает ничего не менять, и, вопреки ожиданиям, в Чикаго публика принимает номер с большим воодушевлением. Следующей идет песня «Sunday Bloody Sunday», которая на этот раз исполняется в контексте летних событий в Иране. «Поначалу мы пробовали использовать зеленый задник, - рассказывает Эдж. - Но это выглядело недостаточно очевидно. Люди думали, что мы имеем в виду Ирландию».

Так что сейчас исполнение песни сопровождается более прямолинейным видеорядом. Фотографии беспорядков появляются на экране, когда Боно исполняет финальные аккорды «Crazy». Этот момент, по мнению певца, знаменует начало второй, более политизированной части выступления. «Первый акт - это своего рода личная история, в которой рассказывается о преодолении препятствий, - говорит он. - Неожиданно после этой песни, говорящей о гедонизме и саморазрушении, мы оказываемся на улицах Тегерана. Чтобы не скатиться в депрессию и не превратиться в маразматика, ты должен участвовать в жизни других людей. И неважно, где они находятся - рядом с тобой или на другом конце света».

Несмотря на всю мощь аудиосистемы, во время выступления в Загребе грохот динамиков тонет в реве толпы. «Love is a temple... - фанаты орут припев «One» с таким воодушевлением, будто это слова из их национального гимна. - Love the higher law...». Стоя посреди сцены с зеленой гитарой в руках, Боно повторяет последнюю строчку голосом, который буквально звенит от эмоций. Фронтмен U2 просит публику достать свои мобильные телефоны. «Превратим это место в целую вселенную!» - призывает он и вдруг начинает вопить: «Включи свой собственный свет! Включи свой свет!». Зажигаются тысячи огней, и стадион становится похож на миниатюрную модель галактики. Вечером следующего дня Боно все еще анализирует этот момент. «Балканцы отличаются особым упрямством, - говорит он. - Особый отклик у них находит строчка «Разочаровал ли я тебя?». Им близки те чувства, которые есть в этой песне: гнев, желчь, разочарование. «Мы вместе, но мы не одно». Не одно. Мне кажется, что каждый воспринимает «One» по-своему, и для меня она тоже все время звучит по-новому. Я едва могу дышать, когда исполняю ее».

Я встречался с Боно уже раз шесть, но впервые вижу его без очков, которые он сдвинул себе на лоб. Голубые глаза горят огнем - непонятно, то ли в нем еще играют остатки адреналина после вчерашнего концерта, то ли это его обычный вид без очков. Cамолет U2 направляется на европейскую базу группы на юге Франции. Через проход от меня сидит жена Боно Эли Хьюсон, а рядом спят двое их сыновей - всю прошлую ночь они носились за сценой. «Любовь - слишком важное слово, чтобы бросаться им бездумно, - говорит Боно, пытаясь перекрыть звук двигателя. - Мы живем всего в ста милях от тех мест, где по-настоящему горячо. Возьмем Загреб. Хорватия и вся восточная часть Балканского полуострова - особое место. Здесь видели и отлично помнят, как легко люди теряют человеческий облик. Мы тогда выпустили «Achtung Baby» и «Zooropa», а здесь не только не любили ближнего своего - здесь его пытали с особой жестокостью. Прикрепляли ему электроды к гениталиям и заставляли корчиться».

Боно находится на пике своей гастрольной формы. Во время тура он практически не пьет, хотя полной аскезой его поведение тоже не назовешь. Чуть позже музыкант признается, что у него был «момент Элвиса»: по дороге в Чикаго он остановил автомобиль, чтобы купить биг-мак. Я украдкой заглядываю под стол и обнаруживаю, что Боно сидит босиком, а рядом валяются сандалии, в которых легко представить себе курортника, но никак не рокера. Неожиданно певец говорит, что U2 - одна из немногих групп, кто по-прежнему живет идеями Вудстока. И не исключено, что их сцена не космический корабль, а машина времени, которая держит путь в 1967 год. «Вы вспоминаете The Beatles, и вам сразу приходит в голову песня «All You Need Is Love» - тот взрыв идей, который отличал 60‑е, - рассуждает Боно. - Из этого выросло и женское движение, и движение геев, и антивоенное движение. А в основе всего лежит простая христианская идея - возлюби ближнего своего. И это не совет, а четкое предписание: «Возлюби ближнего своего!». Боно улыбается - впервые после того, как он завел разговор о пытках: «Странно, когда говоришь об этих вещах во время рок-шоу».

Билеты на концерт группы в Москве 25 августа 2010 года уже в продаже.

http://www.rollingstone.ru/